Форум » Музыка, театр, TV » Интервью с актерами » Ответить
Интервью с актерами
artyom: Выкладываем интервью с актерами. Сначала пишем имя , фамилию актера. (желательно выкладывать фото). Просим выкладывать ссылки на источник информации.
Ответов - 32, стр:
1 2 All
Алекс: ЕВГЕНИЙ СИДИХИН: Жена мне дана одна и на всю жизнь... Его называют русским Марлоном Брандо. Высокий рост, крепкая фигура, тяжелый подбородок, пристальный взгляд серых глаз. Его герои - сильные, мужественные люди, смело идущие навстречу опасности. "За последней чертой", "Волчья кровь", "Дети чугунных богов", "Прорва", "Русский транзит", "Саломея" - вот далеко не полный список кинофильмов, в которых он создал яркие запоминающиеся образы. - Женя, назовите последние фильмы, в которых вы снимались? - "Двадцать семь обещанных поцелуев", "Бандитский Петербург", недавно прошло озвучание продолжения этого телесериала, в котором я с удовольствием принял участие. Снялся в новой картине Егора Кончаловского "Антикиллер", я играю в ней криминального авторитета по кличке Баркас. Для меня эта роль интересна тем, что в ней есть сквозное действие, характер, обстоятельства - тот набор, который необходим для того, чтобы роль стала привлекательной для актера. Сейчас снимаюсь в сказке Леонида Нечаева "Сверчок за очагом" по Чарльзу Диккенсу, где я играю Джона. Сняться в сказке, тем более в таком произведении уже само себе большая удача для актера. - Вы не раз снимались за границей, скажите, где комфортнее работать у них или у нас? - Для меня абсолютно не имеет значения, где сниматься, здесь или за границей. Единственная разница - другой язык, и, может быть небольшое различие в нравах, но, по сути, ты делаешь то же самое, что здесь, что там. Ну, а комфортно или нет - это не то определение, конечно. Комфорт мы создаем себе сами, общаясь с людьми. А люди везде люди, и для меня нет разницы, какой они национальности. Я не понимаю, почему, когда идет футбольный матч, я должен болеть за "Спартак" а не за "Валенсию". Если и там и там примерно одинаковое количество негров, и игроки очень прилично гоняют мяч по полю. - Женя, вы по-прежнему живете в Питере? - Да, в Питере. И уезжать отсюда не собираюсь. - Я видел вас в спектакле БДТ "Макбет", где вы потрясающе играли Макдуфа. Вы до сих пор работаете на этой прославленной сцене? - В данный момент я взял отпуск, потому что мы делали антрепризный спектакль в Москве по роману Пелевина "Чапаев и пустота". Материал на мой взгляд интересный, и мы попробовали на его основе собрать театральное действо. Антреприза предоставляет достаточно свободы и не зависит от культур каких-то театральных домов. Поэтому она получила широкое распространение. Вот и мы сделали свой спектакль и сейчас его играем, все время открывая для себя что-то новое. У нас случилась хорошая актерская компания - Сергей Никоненко, Гоша Куценко, Тимофей Баер... - Вы мотаетесь из Петербурга в Москву на поезде или на самолете? - По разному. Тут нет закономерности. Все зависит от того, во сколько я должен быть в Москве и в каком состоянии. Самолет - это самое быстрое решение проблем. Поезд не очень люблю, потому что под стук колес я, как ни странно, засыпаю хуже. А зимой в поездах либо душно, либо дует из окон. - Обычно, у актеров спрашивают, есть ли роль, о которой они мечтают? Как бы вы ответили на этот вопрос? - Есть психосистемы, проявления человеческие, характеры, мысли, которые мне любопытны. Если появляется возможность в какой-то роли их выразить, то это вызывает интерес, будь то Баркас или Макдуф - неважно. Я актер и в этом смысле моя задача - просто попытаться погрузиться в предложенные обстоятельства. Хотя это далеко непросто, тут такие перевертыши возникают в сознании, что сразу и не выскажешь... - Я хотел вас спросить о самом ярком театральном переживании? - Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Хотя мы с женой стараемся ходить в театры, если показывают что-то новое и интересное. Но после того, как я посмотрел спектакль Некрошюса "Дядя Ваня", ничего более интересного в театре я не видел. Может быть, и видел, но не испытал того, что мне довелось испытать тогда. - Чего вам больше всего хочется сейчас? - У меня есть одно желание, оно вызвано то ли моей усталостью, то ли какой-то неврастенией, которая опять же бывает от усталости. Но мне хочется надолго уйти на яхте в море, чтобы очиститься, испытать жуткий дефицит общения. - Да, вы же заядлый яхтсмен. Ваша яхта по-прежнему готова в любой момент поднять паруса? - Моя яхта сейчас находится в Москве, ее купили у меня москвичи. Хотя она уже не моя, но я очень надеюсь, что нынешние владельцы будут ко мне благосклонны и дадут мне возможность немножко поплавать на яхте, если будет такая возможность. Я остаюсь яхтсменом по духу и не изменяю этому виду спорта. Просто сейчас у меня достаточно густо с работой: и в театре спектакли, и в кино съемки... Боюсь что этим летом у меня не будет времени приобрести новую яхту и уйти куда-то в плавание. Но как матрос или как пассажир обязательно поплаваю на яхте друзей. - Вы храните верность не только своим спортивным увлечениям, но и супруге Татьяне? - Да, я муж своей жены. - Жить всю жизнь с одним человеком довольно пресное занятие. Вы умеете, вносить в семейную жизнь какой-то элемент неожиданности, делать жене приятные сюрпризы? - Да, конечно. Все зависит от того, есть ли на это время и предрасположенность. На самом деле я не вижу ничего плохого в том, чтобы прожить всю жизнь с одним человеком. С годами моя любовь к ней, по-моему, становиться все больше и больше. Нас пугают привязанностью, но такая привязанность дорогого стоит. Я думаю, что такие страхи возникают тогда, когда что-то неправильно понято человеком в жизни. В отношении семейной жизни я, по-моему, все правильно понимаю. Я думаю, что жена мне дана одна и на всю жизнь. Нам хорошо вместе, поэтому мы вместе и находимся. - А бывает, что она вас, выражаясь простым русским языком, за что-то пилит? - Конечно. Она меня воспитывает, и я ее воспитываю. Мы ругаемся, иногда сильно. Она тоже личность и, на мой взгляд, очень интересная женщина. Кстати, я бываю не прав чаще, чем она. - Вы живете в городской квартире или в загородном доме? - Сейчас мало свободного времени для того, чтобы проводить его за городом. Поэтому главным образом мы, конечно, живем в городской квартире. - У вас есть в доме животные? - Только рыбки плавают у дочки в аквариуме. - Когда мы последний раз беседовали, у вас была одна дочь. Сейчас у Полины появилась сестренка? - Да, теперь у меня две дочери. Три года назад у нас родилась Аглая. Это потрясающий ребенок. Ее рождение на многое открыло мне глаза. Я вообще считаю, что рождение ребенка меняет мир вокруг нас. Я очень скучаю по ним, когда их нет рядом. Покидать семью, покидать мой любимый город очень тяжело, зато радость необыкновенная возвращаться домой, видеть жену, детей, которые бегут к тебе со словами: "Папа приехал!" Так что во всем есть свои плюсы. Главное их видеть. - Интересно, что вы представляете собой как отец. Как вы играете с младшей дочкой, в какие игры? - Прежде всего, я пытаюсь к ней прислушиваться. Я понимаю, что навязывать ей что-то свое нельзя, надо услышать, что хочет она и попытаться это делать - вот и все. Ну, а старшую дочь я пытаюсь чем-то увлечь. Недавно мы с ней долго говорили о том, что такое поэзия, и я понял, что многое упустил, слишком мало читал ей стихов, не сумел ее заинтересовать этим. Но время у нас еще есть. И я думаю, что она мне тоже поможет в чем-то разобраться. - А по дому вы что-нибудь делаете: готовите пищу, пылесосите, выносите мусор? Или как говорил один мой знакомый, у нас в семье обязанности разделены: я занимаюсь глобальными вопросами смысла жизни, политикой и спортом, а все остальное делает жена? - Когда глядишь на детей, то ошибиться в смысле жизни трудно. Я не знаю, что в жизни главное, но дети - это такая ценность, которая больше, чем сама жизнь. Что касается тех домашних дел, которые вы назвали, то это совершенно не моя обязанность. Вот если дома что-то ломается или случается что-то более серьезное, то я этим занимаюсь сам. А пылесосить... Конечно, я могу помочь жене, но у меня есть старшая дочь, которая замечательно с этим справляется. Да и младшая любит пылесосить, так что меня уже можно в этом смысле отправлять на пенсию. - Скажите, пожалуйста, а политикой вы интересуетесь? - А что такое политика? В смысле кто стал президентом, кто - министром, кого преследуют, кто посажен? Мне, видимо, просто повезло, потому что меня эти вопросы не касаются. И психоз по поводу каких-то политических событий я не разделяю. У меня такое ощущение, что мы все "подсажены" на телевизионный сериал в виде новостийных блоков, которые преследуют нас даже своими музыкальными заставками. Я тоже с удовольствием смотрю этот "сериал", потому что смотреть актерские сериалы не всегда удается, да они и не так достоверны, как этот. Но я вижу режиссуру, и у меня есть полное ощущение лихо поставленного действия. И я не воспринимаю это всерьез, я думаю, что где-то скрывается какая-то маленькая-маленькая истина, которая в один прекрасный момент все перевернет с головы на ноги или с ног на голову, и нам самим станет смешно от того, чему мы верили. - У вас ведь тоже был опыт работы на телевидении? - Да, и я вел телепередачу "Двое" на НТВ. Мне кажется, что этот проект был недодуман, но в основе его лежала очень хорошая идея, которая меня и подкупила. Общение с человеком в прямом эфире, "вскрытие" собеседника представляло для меня большой интерес. Но к сожалению, у передачи получился крен в сторону каких-то неординарных явлений, патологий, а это было мне неинтересно. Тем более начались подставы, когда в студии оказывались не реальные люди, а подсадные. Одну такую подставу я раскусил и предупредил, что уйду из этой передачи, если это еще раз повторится. Это повторилось, причем неожиданно для всех, нас просто обманули. На этом все кончилось. Недавно мы беседовали об этом с Константином Эрнстом у него в кабинете и пришли к выводу, что если бы я задержался на этой передаче, то было бы хуже. В общем, я ушел вовремя, как мне кажется. - А лично вам что-то дал этот опыт в профессиональном смысле? - Конечно. Я стал внимательнее анализировать ту жизнь, которая вокруг меня, лучше понимать тех людей, которые рядом. Я научился формулировать свои мысли, по крайней мере пытался научиться этому. Раньше у меня такой цели не было, а здесь мне просто было некуда деваться: я был выброшен в импровизационную ситуацию. И сознание того, что эту передачу видит полмира, если не больше, меня, конечно, сильно угнетало... - Серьезно? - Да, это же очень страшно. Ведь не было ни заранее написанного текста, ничего. Но я считаю, что стоило впрягаться в это дело, хотя бы ради одной передачи, где мне удалось рассказать о Петербурге, о том, что я об этом городе думаю. Это оправдывает мое участие в этом проекте. - Как вы, петербуржцы, любите свой город, а когда вы последний раз были в Эрмитаже? - В Эрмитаже? Не так уж давно - на выставке импрессионистов. Тут надо отдать должное моей жене, она беспокоится о моем кругозоре, и если появляются какие-то интересные выставки, то мы стараемся их посещать, иногда с детьми. Она советует мне, что стоит прочитать. Иногда и я ей советую, в основном, это книги Акунина, Пелевина, на мой взгляд они адресованы женской аудитории. Это вещи, будем так говорить, на потребу, они способны удовлетворить спрос какой-то части читательской аудитории в современном литературном пространстве, достаточно пустом, на мой взгляд. - А разве вся наша жизнь не на продажу? И вы не чувствуете себя скаковой лошадью, на которую делают ставки другие? - Нет, вы знаете, в отличие от конъюнктурщиков, я актер, и не работаю на потребу, а просто занимаюсь своим делом - и все. - Если бы снова начать, вы бы выбрали эту же стезю? - Во-первых, я бы не хотел начинать все сначала. А если бы довелось, то я бы все-таки постарался предоставить выбор Господу Богу. Вы знаете, я ведь не делал никаких усилий в выборе пути. Я делал усилия потом. - Вы рассуждаете как фаталист. Значит ли это, что вы ощущаете себя не хозяином своей судьбы, а исполнителем роли, предначертанной свышe - Да, но это моя роль. Просто эта высшая сила, которая является режиссером этой роли, она, как бы это правильнее сказать, не до конца еще познана мной. У меня куча склонностей, о которых на самом деле я еще сам толком не знаю. Я еще во многом не разобрался в себе, потому что я живой человек. - Я знаю, что вы воевали в Афганистане, как вам кажется, нашла ли эта тема достойное отражение в нашей литературе и искусстве? - Понимаете, какая штука... Есть темы, которые должны отражаться по прошествии какого-то периода времени. Это нужно для того, чтобы их осмыслить, возвести в ранг художественного произведения - так, чтобы заговорили собирательные образы, а не реальные люди. В этом смысле я пока не встречал произведения о войне в Афганистане, которое мне бы было интересно. Я был там и видел многое своими глазами, может быть, поэтому мне неинтересно то, что предлагается на эту тему. - А как вам кажется, опыт Афгана не был лишним в вашей биографии? - Опыт лишним никогда не бывает. Так же как не бывает бывших офицеров. - Вы много курите, не пытались бросить? - Нет, пока я нахожу в этом удовольствие, но немножко позже, возможно, захочу от нее избавиться. Пока это не отражается на моем здоровье, во всяком случае я не нахожу никаких симптомов вреда. Думаю, что основные симптомы вреда от курения и прочих излишеств нам внушены. А организм наш намного сильнее, чем мы думаем, он рассчитан на сто лет. - Когда вы выкурили первую сигарету? - Как раз, когда я усиленно занимался спортом. Я всегда боялся, что вырасту трехметрового роста, так как очень быстро развивался. И закурил для того, чтобы остановить свой рост, потому что быть атлантом среди людей очень тяжело. - И в кого вы такой могучий? - У меня и отец, и мать были высокие. И теперь моя младшая дочь в детском садике выше всех в группе, ее ровесники ей по плечо. Она очень крепкая, сильная девочка, и при этом чувственная и нежная. - Детей вы приобщаете к спорту, или пока об этом говорить еще рано? - Знаете, я не хочу их ни к чему приобщать. Я думаю, что они достаточно умные, не в смысле жизненного опыта, а в смысле данного им природой, и сами определят, чем им заниматься. Тем более это девочки. Был бы это парень, его было бы проще приобщать. Я вырастил бы из него спортсмена. - Внешне, вы производите впечатление человека самоуглубленного, такого, не побоюсь этого слова, интраверта? - Я не знаю, какой психологический тип представляю, но думаю, что наша ошибка в том, что мы все время хотим углядеть в человеке какие-то крайности. А в каждом человеке есть что-то экстравертное, что-то интравертное - все зависит от ситуации. Только в экстремальной ситуации можно понять, каков человек на самом деле. Да, я не люблю тусоваться, хотя если компания хорошая и мне интересно, то я с удовольствием провожу в ней время. Но бывает трудно сохранить такую компанию, потому что, обычно, они возникают не дома. - А друзей у вас много? - Много, причем это люди абсолютно разных профессий. К сожалению, среди них мало актеров. - С чем это связано? - Просто Бог посылает нам друзей и товарищей, а не мы их выбираем. - На прощание позвольте несколько легкомысленных вопросов: азартные игры любите? - Нет, не люблю. Но если приду в казино, то с пустыми руками не уйду. Чуть-чуть, да выиграю. Просто я знаю, когда надо остановиться. Но я редко хожу в казино, оно не возбуждает во мне азарта. - Любите ли вы покушать? Есть ли у вас гастрономические пристрастия? - Раньше я охотно ел мясо, а сейчас наблюдаю в себе потерю интереса к мясным блюдам. У меня нет особых пристрастий в еде, но я не люблю чувство голода. Но в то же время в этом есть и свое преимущество, потому что сытый желудок - ленивая голова, а когда ты голоден, то твои мысли становятся такие глобальные. Революции же делают голодные люди, которые становятся управляемыми. - Значит, чтобы не было революций, все должны быть сытыми? - Все сытыми никогда не будут. - Часто слышишь: демократично - недемократично. А что вы думаете о демократии? - Ничего. Я думаю, что выдвигать лозунг: давайте любить и уважать друг друга - нелепо. Но на это как правило покупается большее число граждан. А вообще у меня нет никаких рецептов, и я не думаю о переустройстве мира. - Но, бывая за границей, вы же видите, как живут люди в цивилизованных странах? - Да, и когда после долгого отсутствия прилетаешь в "Шереметьево-2", первое ощущение совершенно жуткое. Кажется, что ты попал в орду. Потом оно стабилизируется. Действительно мало радостей в нашей жизни. Но вот совсем недавно я возвращался на машине из Москвы в Питер и приехал в три часа ночи, когда как раз сводили Дворцовый мост. Вокруг было много веселых, счастливых лиц. Город встретил меня с необычайной радостью, было ощущение, что я попал на какой-то праздник. И у меня слезы навернулись оттого, что я не могу участвовать в этом празднике, потому что я приехал всего на два дня. А когда я отправлялся обратно, то остановился у Петропавловки, там есть небольшой причал. Город уже зажег огни, мосты были освещены, и начинали подниматься - это было потрясающе! Это была какая-то точка отсчета всего в этой жизни. - Как вы думаете, кого больше – хороших людей или плохих? - Так получается, что ко мне подходят в основном люди открытые, со светлыми лицами, с какими-то хорошими мыслями и добрыми словами в мой адрес - а это приятно любому человеку. Поэтому я вижу людей хороших, и практически не вижу плохих. - Спасибо, что вы были искренни, отвечая на мои вопросы. Желаю вам успеха. Игорь Логвинов Ссылка: http://www.devichnik.ru/2002/04/sidikhin.phtml
Алекс: ИЛЬЯ ШАКУНОВ: Творчество не может быть подневольным Есть актеры пультовые и не пультовые. Пультовый артист – тот, чье лицо видишь на каждом канале, перебирая кнопки телевизионного пульта. Илья Шакунов к ним не относится, но, тем не менее, сыгранные им персонажи ярки, заметны, хоть и неоднозначны. Побольше «бабулек» зеленых и разных - -Сегодня появилась такая тенденция: едва актер удачно «засветился» в каком-нибудь сериале или фильме, его лицо начинают активно эксплуатировать. В вашем багаже уже есть несколько заметных работ, это и «Умножающий печаль», и «Фаворский», и «Гололед»… Но в «свадебного генерала» отечественного «мыла» вы как-то не превратились. Не зовут или отказываетесь? И почему? - Бывает, что и отказываюсь – от ролей, которые мне почему-то не нравятся: может быть, сценарий не по душе, может, я что-то подобное уже играл, и мне в настоящий момент это играть не интересно, денежная история тоже имеет значение – допустим, мне предлагают интересную работу, но говорят, что денег нет. Такое предложение для меня не существует, потому что я считаю, что если ты хорошо выполняешь работу ты за нее и получать должен соответственно, любой человек вправе требовать адекватной оценки своего труда. -Сейчас телеканал СТС без остановки экранизирует детективы Дарьи Донцовой, вы снимаетесь уже в третьем сезоне «Виолы Таракановой». Как оцениваете свою работу в этом «несерьезном» жанре? - О жанрах сегодня говорить бессмысленно, в нашем кино присутствует некий mix из разных жанров: чуть ли ни каждая мелодрама заканчивается убийством, и в любом action присутствует лирическая линия. Оценить работу я никак не могу, я не видел ни одной серии. Я могу оценить процесс съемок – и этого мне вполне достаточно. -Вот как здорово: актер, который не интересуется результатом многомесячных съемок! Но, может быть, вы слышали похвалу или, наоборот, критику от ваших поклонников, которые ходят на ваши спектакли? - Я работаю в ТЮЗе – это театр ЮНОГО зрителя, какие поклонники?.. А впрочем…сейчас расскажу. Один мой друг уговорил меня ходить в школу к его дочке, ее класс очень хотел меня видеть. Я пошел. Меня встретили дети, очень хорошо знакомые со всеми «Виолами Таракановыми», страстные поклонники сериала, они смотрели на меня горящими, полными интереса глазами и целый урок задавали вопросы, даже какой-то кроссворд составили. Но запомнилось мне другое. После этой встречи дети вручили мне блокнот, исписанный своими пожеланиями. Читаю первую страницу: я желаю вам хорошего здоровья, денег, счастья. Вторую: желаю не болеть, побольше бабуль и творческих успехов. Третью: желаю зеленых много-много… Я переворачивал странички, и у меня глаза раскрывались от удивления: то, что все желают денег и считают это нормальным для меня стало откровением. Я до сих пор желаю любви, здоровья, счастья, успехов, мне и в голову не придет пожелать денег, для меня это не является критерием жизненного успеха. А для них это важно уже с детства. Может быть, это и не страшно, потому что сегодняшние дети развиваются не так, как наше поколение, они не ходят строем и одеваются, как хотят, они понимают, кто богаче, кто беднее и гордятся достижениями своих родителей. Но как бы деньги не превратились в главную цель их жизни. И, возвращаясь к «Виоле Таракановой» хочу сказать, что этот фильм как раз про другое – не про деньги, он про совсем иной взгляд на жизнь, такой, чуть ералашевский, чуть глуповатый, чуть ироничный, заставляющий немножко подумать. Этим он мне нравится. К сожалению, только этим. Искусство не по приказу - Читая вашу биографическую справку, обратили внимание, что театральный ВУЗ – далеко не первое учебное заведение, в которое вы поступали после школы. Никак не могли определиться с выбором профессии? - В общем-то, да. Когда я оканчивал школу, был еще комсомол, все ходили строем и в основном по дорожкам, проторенным их родителями. Было проще, потому что будущая биография прописывалась в детстве. Времена изменились – стало сложнее, но интереснее, появилась возможность выбирать самому. Вот я и выбирал: сначала медицинский институт, потом технический – факультет автоматики и вычислительной техники. Оба эти института бросил и ушел работать: кочегаром, истопником, уборщицей – именно уборщицей, потому что профессии «уборщик» в советском законодательстве не было. Все это дало мне определенный жизненный опыт, без которого сегодня, наверное, было бы труднее. В ЛГИТМИК я поступил уже в 21 год и ощущал свое преимущество над семнадцатилетними. -В чем оно заключалось? - В опыте, девчонки, в опыте! Еще когда я учился, меня пригласил в ТЮЗ Андрей Дмитриевич Андреев – он был тогда его художественным руководителем. Мы с ним репетировали «Горе от ума», в котором я играл Чацкого, и в конце девяносто четвертого выпустили спектакль. Хочу сказать, что у меня был совершенно замечательный курс: Костя Хабенский, Миша Пореченков, Миша Трухин, Андрей Зибров. А после окончания института судьба меня свела с Романом Григорьевичем Виктюком: я играл у него в спектакле «Бабочка, бабочка…», у нас, в Петербурге. Это был последний спектакль Валентины Павловны Ковель, и она взяла меня за руку, привела в Большой драматический, прямо в кабинет Кирилла Юрьевича Лаврова, и сказала: «Этого молодого человека надо взять в театр!». В этот же день меня взяли в труппу. Правда там я отработал всего два месяца, что-то даже репетировал, но мне это показалось тоскливым, и я снова ушел к Виктюку. На этот раз уехал в Москву, в его театр, играл в «Осенних скрипках», с Алисой Бруновной Фрейндлих, и в «Путанах», с Ефимом Шифриным. Но сейчас у меня один ТЮЗ, правда, желание поработать в антрепризах есть, значит поработаю. На сегодняшний день мне более интересно кино. -Отношения с кино начались с какой работы? - Наверное, дебютом можно считать «Женскую собственность» Дмитрия Месхиева, там я играл этакого мерзкого типа - когда я увидел себя на экране в этой роли, то остался доволен и собой, и картиной, и работой во время съемок. Были эпизоды и до этого фильма, но совсем уж незначительные. -Если бы завтра пришлось поменять профессию, чем бы вы занимались? - Я никому не говорил, но ответ на этот вопрос у меня давно есть - если хотите, можете услышать его первыми. Я до сих пор не отношусь к актерству, как к профессии, которая будет кормить меня до конца моей жизни, или которой я буду посвящать себя без остатка. И не хочу так относиться. Как только я поверю, что это моя судьба, что-то перегорит, переключится на другой уровень, придется заниматься ею всерьез. Мне и сейчас приходится решать какие-то вопросы по поводу билетов, своей зарплаты, съемочных дней – в этом я немножко грязну и вязну, но это необходимо, потому что помимо театра у меня есть что-то еще в жизни, потому что я не «рыцарь театра»… Знаете такое понятие? Это когда актер кладет на алтарь искусства всего себя. Я не такой. Да, я хочу заниматься творчеством, но когда мне это не навязано, не нормировано рамками рабочего дня или чьего-то приказа, любимое дело нельзя ограничивать какими-то рамками, иначе оно перестает быть любимым. Сегодня у меня потребность выходить на сцену, отдавать моим маленьким зрителям душу и эмоции. А завтра я захочу посидеть с друзьями, порыбачить или поесть вкусного мяса с хорошим вином. На это нужны деньги, и зарабатывать их приходится, снимаясь в сериалах или рекламе. Экономический вопрос касается каждого: и дворника, и президента, но нельзя этому подчинять жизнь. Деньги должны помогать тебе, деньги – это как бумага в туалете: если ее нет, без нее сложно, не удобно. Так и с деньгами: без них можно, но с ними удобнее, они дают независимость: возможность жить, как хочешь, мыслить, как хочешь, заниматься, чем хочешь. На самом деле, мне довольно сложно быть актером, сама по себе профессия актера очень зависимая, от всего и от всех: от режиссера, осветителя и костюмера, который принес тебе ботинки на размер меньше, от собственного настроения, от случайностей, которые тебе могут его испортить, тебе нельзя схватить насморк или выпить лишнюю рюмку, потому что завтра съемки, и ты должен быть в форме, ты не можешь встретиться с друзьями, потому что у них выходные в воскресенье, а у тебя – когда нет спектакля. Столько всяких запретов и ограничений сталкивается с моей внутренней, природной независимостью, и каждый раз приходится находить компромиссы между характером и профессией. Возвращаясь к вопросу другой профессии – думаю, что мог бы заниматься электроникой, я в этом разбираюсь, и мне это интересно. И в дальнейшем, может быть, буду искать себя в режиссуре – туда не надо спешить, надо созреть. Но при всем, при этом профессия никогда не будет единственно-важным аспектом моей жизни. Нельзя опираться только на одного кита, можно упасть, если его вдруг не станет. Должны быть и какие-то другие опоры – друзья, семья, увлечения, спорт – все это у меня есть. Время перебирать камни -Мы поняли, что фильмы со своим участием вы не смотрите, может быть, и статьи о себе не читаете? - Газеты вообще не читаю и телевизор не смотрю – жалко тратить время на бесполезные вещи. Время – это самое ценное, что у нас есть, если ты, его потратив, получаешь что-то для тебя важное, полезное, приятное – это хорошо, а если тратишь его бессмысленно – беда. В телевидении не вижу смысла: какой мне прок от информации, что наши проиграли в футбол, или что где-то упал самолет? - Где же вы черпаете информацию? - Да где угодно, в Интернете, например. -И как относитесь к текстам, которые пишут про вас? - Я знаю, где и чего пишут, периодически бываю на разных актерских сайтах, но создавать свой собственный, где все будет про меня написано не хочется. Обычно такое желание появляется в самом начале пути – чтобы было все и сразу. Думаю, что захочется позже, когда уже будет что сказать. Есть время собирать камни, и есть время их разбрасывать. У меня сейчас период где-то посередине – время перебирать камни. Увековечивать себя еще слишком рано, я боюсь попросту про себя наврать. Вот сегодня вы мне задаете вопросы, я на них отвечаю, завтра мои ответы могут быть совсем другими. Не потому что я вас обманываю, просто сегодня я считаю так, как я буду считать через месяц – я не знаю. Я не верю молодым людям, которые о чем-то говорят однозначно, ты доживи лет до пятидесяти, а лучше семидесяти и ты поменяешь свою точку зрения, или окажись в экстремальных условиях, или переживи потрясение – ты изменишься. Кстати, в этом профессия актера выигрышная – ты можешь прожить несколько жизней, примерить на себя непривычные условия, измениться на время. - В Москве вы снимаетесь несколько последних лет. Наш город вас изменил, чему-нибудь научил? - Да, я стал очень быстро разговаривать. В Питере медленные люди, медленные мысли. С одной стороны это хорошо – есть время подумать, с другой – ужасно, потому что современная жизнь заставляет двигаться быстрее. Москва меняет людей, это тяжелый город, даже не город – огромный мегаполис, многослойный и очень похожий на фантастический фильм: верхний город – элита, город бизнеса, ночной город, спальный, нижний – город нищих… Все переплетено. Сегодня ехал, видел сумасшедшую транспортную развязку, как вены на руках, машинки бегут-бегут…Люди спешат куда-то, здесь бешенная энергетика, и ею можно питаться, как наркотиком. Но это плохо, потому что перестаешь получать энергию из других источников, просто разучиваешься. Все это остановить – и умрет город, страшно. А где-то сидит старик в деревне, пятьдесят лет подряд видит одну и ту же картину: дерево, речка, коровка, и будет еще двадцать лет так сидеть, и ничего не изменится – это совсем другая жизнь. Мой Питер – это что-то более строгое, неторопливое, старинное, даже старомодное. Я читаю классику и узнаю описанные улицы: здесь Пушкин ходил, и меня это не удивляет, и этот мостик никуда не денется, поэтому и спешить никуда не надо. К нам приезжают именно за этим – за ощущением незыблемости времени. -Илья, есть ли что-то, о чем вы еще не успели поделиться с журналистами: может быть, мечта какая-то, или хобби, или черта характера?.. - Да я бы вообще ничего не рассказывал. Можете написать, что я люблю, когда меня хвалят. Я же лев по гороскопу, и если меня долго никто не хвалит, мне становится скучно и не интересно жить. Ласковое слово и кошке, точнее коту приятно… ну и льву тоже. Катерина Романенкова, Татьяна Алексеева май 2006 Ссылка: http://zapiski-rep.sitecity.ru/ltext_1112153251.phtml?p_ident=ltext_1112153251.p_2905184833
полная версия страницы